Вспомнят многие. Телеканал "Культура" 18 сентября покажет спектакль "Костюмер", в котором сыграл актер. А 21-го на том же канале пройдут фильм "Фокусник" и премьерная передача "Острова", посвященная артисту. Накануне с вдовой Зиновия Гердта Татьяной Правдиной встретился Артур Соломонов.
11 операций по спасению ноги
вопрос : Как вы думаете, как бы сам Зиновий Ефимович хотел, чтобы о нем вспоминали, с какой интонацией?
ответ : Он не любил пышности. Он был человек не тщеславный, но радовался расположению людей. Конечно, ему это нравилось - например, когда он нарушал правила, а гаишник, увидев, что за рулем Гердт, забыв о штрафе, спрашивал о творческих планах. Когда его не стало, кто-то сказал: "Когда чужие внуки плачут - это дорогого стоит".
в : О Зиновии Гердте существует масса публикаций, но тем не менее очень мало рассказано о его детстве.
о : Через год после того как мы поженились, мы поехали в его родной город Себеж Псковской области. Он там прожил до 11 лет, учился в еврейской школе, в хедере. В детстве он знал идиш, который потом напрочь забыл.
А два года назад себежане решили поставить памятник своему земляку.
Он рассказывал про папу, который был коммивояжером, про необыкновенно музыкальную маму. У нее был дивный голос, и он часто вспоминал, как мама ему пела еврейскую колыбельную.
Наибольшую благодарность в жизни он испытывал к своему школьному учителю литературы, потому что тот познакомил его с поэзией, которая стала главным увлечением его жизни - он ее знал, чувствовал и любил делиться своим восхищением со слушателями.
Он был младшим в семье, старше него были брат и две сестры. Поэтому и был самым любимым.
Его старший брат уехал в Москву, и Зяму послали учиться к нему.
После школы он попал в ФЗУ Электрокомбината, при котором был Театр рабочей молодежи (ТРАМ), впоследствии ставший театральной студией Арбузова и Плучека. После постановки "Города на заре" их должны были сделать театром, но началась война.
Была создана театральная фронтовая бригада, но трое из студии - Зиновий Гердт, Исай Куцнезов, Максим Греков (Селескириди) - ушли на фронт.
Потом ранение под Белгородом, год с лишним в гипсе, 10 безуспешных операций. Врачи приняли решение ампутировать ногу. Ведущим хирургом Боткинской больницы, в которой в это время был военный госпиталь, была замечательная Ксения Максимилиановна Винцентини, жена конструктора Сергея Королева, который, кстати, в это время сидел в "шарашке".
Уже везя Зяму в операционную, она шепнула ему: "Попробую вдоль" (то есть еще раз попытается спасти ногу). И эта 11-я операция прошла успешно, кости начали срастаться. Нога стала, конечно, на 8 сантиметров короче здоровой, но своя.
Вопросы о любви и ревности
в : В предисловии к книге воспоминаний о муже вы не соглашаетесь с мыслью Толстого о том, что "все счастливые семьи счастливы одинаково", и обещаете однажды отдельно рассказать о вашем счастье, когда достанет мужества.
о : Я думаю, что Лев Николаевич ошибался, потому что все люди разные, а потому и счастье, и несчастье у всех разные. Любовь - как талант, который дается очень небольшому количеству людей. Нам с Зиновием Ефимовичем повезло. Мы женились, когда были уже не совсем молодыми. У нас к тому времени были семьи. Когда мы встретились, мне было 32, ему - 44. И вскоре оказалось, что это редкое счастье, как талант, нам дано.
Познакомились мы благодаря гастролям Театра Образцова в Египте, Сирии и Ливане. Тогда меня представили Зиновию Гердту, я должна была перевести на арабский язык "Необыкновенный концерт".
Мы ездили полтора месяца по этим странам, и поначалу ухаживания Зиновия Ефимовича я восприняла вполне негативно, так как у меня было ощущение, что это попытка завязать гастрольный романчик.
К тому времени я была душевно свободна от собственного мужа, которому я за год до этого сказала: "Я тебе больше не жена".
На гастролях роман с Зиновием Ефимовичем протекал вполне лирично и не был завершен. Меня в аэропорту встречал муж, его - жена. Мы договорились через день встретиться у Киевского райкома партии - это было недалеко от издательства, где я работала. Все развивалось скоропалительно: он объявил о своем решении жене, я - мужу, и тут уж начался настоящий роман.
Зяма ведь не был красивым - невысокого роста, хромой. Но в нем было чрезвычайно мощное мужицкое начало - то, что называется "сексапил", - и устоять дамы могли с трудом. Мне нередко говорили: "Какой замечательный у вас муж!" - на что я отвечала: "Я вас понимаю" (смеется).
в : Тут неизбежен вопрос о ревности.
о : Ревности не было, было доверие. Нам обоим повезло, что в еще вполне дееспособном возрасте мы встретились и очень подходили друг другу как мужчина и женщина. У нас был открытый дом, мы оба обожали гостей. Он мог привести любую компанию, и все, что было в холодильнике, выставлялось на стол. Он был естествен, благожелателен, влюблялся в людей, иногда потом разочаровывался...
Шум и ярость
в : Что было на первом месте для Зиновия Ефимовича - драматический театр, кукольный или кино?
о : В кукольном театре он провел почти 40 лет. Умением как бы "влить свою кровь" в куклу он владел необычайно. Например, когда он играл Аладдина, казалось, что у куклы меняется выражение лица. Апломбова он играл каждый раз по-разному, даже на гастролях в других странах он ухитрялся импровизировать. Он быстро спрашивал у переводчика, как сказать ту или иную фразу, и "выстреливал" ею в зал.
А с драматического театра, с ТРАМа, начался его путь в искусстве. На театральную сцену он снова вышел благодаря Валерию Фокину, который его очень высоко ставил как артиста. Вообще Гердт считал, что театр интереснее, чем кино.
По счастью, хоть Гердт и был замечательным артистом, в жизни он не был Актер Актерычем.
в : Я читал, что слово "актер" в вашем доме было почти ругательством.
о : Мы, как все нормальные люди, ругались, и как последние оскорбительные слова я говорила: "Актер ты!" - а он отвечал: "Ну, за это можно и по морде!"
в : Помните тот день, когда он выступил на Красной площади в 1993 году?
о : По телевидению выступил Егор Гайдар и попросил выйти на улицы всех, кто может. Мы собрались идти, Зяма попросил нашего внука Орика остаться, но тот категорически отказался.
Мы поехали по абсолютно пустой Москве, поставили на Васильевском спуске машину и пошли на Красную площадь. Через 15 минут Красная площадь была заполнена народом, стало тесно, как в трамвае.
Зиновию Ефимовичу дали громкоговоритель, и он сказал: "Мы столько прос..али, что давайте сейчас стоять!"
в : Что могло привести его в ярость?
о : Он был очень "рукастый", мог смастерить все что угодно, ценил Мастеров, и потому всякая халтура, дилетантизм приводили его в бешенство. Как и все, ненавидел предательство, лицемерие...
в : О нем писали, что он немедленно разрывал отношения, как только замечал предательство. Неужели он был так бескомпромиссен?
о : Помню, после выступления одного из писателей он сказал: "Я не подам ему руки". Я ему ответила: "Это очень трудно. Я однажды на людях одному человеку не подала руки - у меня было предынфарктное состояние, а у того человека мой поступок не вызвал никаких эмоций".
Вскоре на прогулке мы встретили того писателя. Он сказал "здравствуйте", и Зяма, конечно, ответил.
Болезнь и кураж
в : Какое впечатление на него произвела поездка в Израиль? Он чувствовал связь с еврейским народом, его культурой?
о : Ощущения, что это его страна, его народ, у него не было. Он был россиянин. В синагогу не ходил, но омлет с мацой любил. Они с актрисой Войтулевич ездили по городам Израиля с потрясающим спектаклем по рассказу Бабеля "Элья Исаакович и Маргарита Прокофьевна", поставленным в театре "Гешер". Жаль, что он не записан на пленку.
А Иерусалим нам показывал Гарик Губерман. Помню, мы подошли к могиле царя Давида, и вдруг откуда-то возникает человек и просит у Гердта автограф. Зяма говорит: "Пожалуйста. Но Додик не обидится?" (смеется).
в : Отдыхали вы чаще всего в палаточном лагере, особо не жалуя санатории и пансионаты.
о : Наши поездки в лагеря от Дома ученых были настоящим праздником. Ведь все равно самое главное на свете - это люди, и общение - самое сладостное, что есть в жизни. Там была только одна обязанность: один раз в сезон ты должен быть дежурным в столовой. И академики, и младшие научные накрывали на стол, подавали блюда, уносили грязную посуду. Потом в этот лагерь стали ездить семьи Окуджавы и Ширвиндта, Никитины.
Однажды я приехала из какой-то командировки, и Зяма мне говорит: "Мне дали "народного СССР". А еще меня сделали почетным членом Дома ученых". И он, и я гораздо больше обрадовались этому званию, чем "народному артисту".
в : Каким было его отношение к религии?
о : Зиновий Ефимович хотел бы быть верующим. Но сказать, что он веровал, я не могу.
в : Что тогда он противопоставлял мыслям о смерти?
о : Он думал о смерти не больше, чем другие люди. Но в какой-то момент, когда серьезно заболел, он сказал: "Боже мой, девочка, как тебе без меня будет плохо!" Он понимал, что уходит, но, слава Богу, не мучился и не знал диагноза.
Он умер 18 ноября, а последний "Чай-клуб" был 21 октября, меньше чем за месяц до его ухода. Я обычно никогда не ходила на съемки "Чай-клуба", но вдруг ко мне прибежала режиссер и заставила меня посмотреть съемку.
Перед камерой сидел Гердт, которого совсем недавно принесли на площадку на руках. Он шутил, импровизировал, был весел. Когда его унесли, положили в постель и он снова обмяк, я сказала: "Ты же совсем недавно был такой энергичный!" - "Ты знаешь, старая цирковая лошадь, когда слышит фанфары, встает на дыбы. Это кураж".
Он был мужественным человеком. Серьезные заболевания он переносил легко, без жалоб. А какой-нибудь мелкий грипп - гораздо хуже (смеется).
в : Есть такая восточная пословица: "Чем больше человек, тем больше его тень".
о : Ну конечно, были у него недостатки - бывал вспыльчив, порой несправедлив... Но описать какую-то "большую тень" я не смогу. Наверное, таково свойство человеческой памяти - все плохое забывается.
Однажды меня спросила журналистка: "Когда вы вспоминаете Зиновия Ефимовича, что именно вы вспоминаете?" Я сказала: "Я его не вспоминаю". - "Как так?" - "Потому что он всегда со мной".
Я себя долгим тренингом убедила, что он уехал на продолжительную гастроль. А поскольку я к нему на гастроли прежде приезжала, то... наверное, и теперь скоро приеду.
ღ Михаил Танич и Лидия Козлова: Полвека счастья, которое приснилось, чтобы стать реальностью ღИх встреча была предначертана судьбой. Лидия Козлова впервые увидела его во сне. Михаилу Таничу ее нагадала цыганка. Они узнали друг друга с первого взгляда, а после прожили вместе 52 года. Вместе прошли через нищету, отсутствие признания, славу. И не переставали благодарить Бога за ниспосланную им встречу друг с другом.
«Я тебя себе придумал…»
Лидия Козлова.
Она училась в техникуме в Сталинграде и снимала старый диванчик в подвале у древней бабушки. Это хозяйка рассказала Лидии, как суженого во сне увидеть. И Лидия увидела, даже красоту его рассмотреть успела.
После техникума Лидия отправилась не в Москву, куда ее направляли, а попросилась на Сталинградскую ГЭС. Работала на стройке, жила в общежитии. А 7 ноября 1956 года к ним на вечеринку зашел тот самый мужчина, из ее девичьего сна. Когда ее попросили спеть, она легко тронула струны гитары и стала петь ту песню, для которой музыку написала сама, прочитав стихи неизвестного ей Танича в местной газете. А он шепнул ей на ухо: «Танич – это я!» Позже он рассказывал, что встреченная как-то на рынке цыганка сказала, что его жену будут звать Лидией.
Михаил Танич.
В этот вечер они долго еще вдвоем сидели за столом, а она все время отодвигалась от него, смущаясь и робея. До этой встречи она даже в кино ни с кем не ходила. Он казался ей невероятно взрослым, был старше на 13 лет, прошел всю войну, а затем попал в лагеря, отсидев 6 лет якобы за антисоветскую пропаганду. По сути, он всего лишь сказал о хороших дорогах в Германии. Во время его заключения первая жена подала на развод.
После встречи с Лидией Михаил уволился со стройки и уехал в небольшой городок. Ему наконец-то дали работу, соответствующую его квалификации. Он писал ей письма. Трогательные, полные тепла и нежности.
Лидия жила этими письмами и своей любовью к взрослому, умудренному опытом человеку. Когда же он попросил ее приехать, она тут же уволилась со стройки и поехала навстречу своей любви.
«Женой буду, но замуж не выйду!»
Жили они небогато, но весело.
Расписались они, когда у них уже родилась старшая дочь, Инга. Лидия жила с ним, любила безмерно, а регистрировать отношения отказывалась. Она осознавала, насколько талантливый человек с ней рядом. Он прошел через многое. А юная Лидия не знала, будет ли ей верен этот взрослый мужчина.
Михаил Танич и Лидия Козлова.
Уже в 18 лет эта хрупкая девочка, похожая на подростка, рассуждала о свободе в любви. Она считала: поэта нельзя ограничивать несвободой. Она предложила ему дозреть до брака с ней.
Лишь через восемь лет совместной жизни они поняли: друг без друга невозможно жить. И расписались в срочном порядке, чтобы получить маленькую дворницкую квартирку, которую Лидия буквально выпросила в ЦК ВЛКСМ. К тому времени они уже жили в Железнодорожном: Михаил Танич, его жена и две их дочери, Инга и Светлана. Позже только благодаря Лидии Николаевне они получат московскую прописку.
Союз двух сердец
Михаил Танич и Лидия Козлова.
Михаил Танич сам никогда ни о чем не просил. Вопросами переговоров с официальными лицами целиком заведовала Лидия. Она три года боялась признаться ему в том, что тоже пишет стихи. Когда же набралась стихов целая толстая тетрадь, Лидия вручила ее ошарашенному супругу. Он ведь даже не догадывался о ее творчестве. После прочтения он выразил ей свое полное одобрение.
Они оба писали настоящие шлягеры. У него были «Черный кот», «Ходит песенка по кругу», «На дальней станции сойду», «Любовь - кольцо», «Гляжусь в тебя, как в зеркало», «Идет солдат по городу», «Возьми меня с собой», «Проводы любви», «Комарово», «Погода в доме» и еще более 1000 песен. Но и у нее были свои хиты: «Айсберг», «Роза красная моя», «Снег кружится», «Перекати-поле».
Михаил Танич и Лидия Козлова.
Лидия Николаевна всегда утверждала, что ее и Танича никак нельзя ставить на одну ступень: он гений. А сам Михаил Исаевич говорил о супруге: «Я встретил удивительного человека - и по уму, и по характеру… Она - моё счастье. Сам я ничего не стою, мне просто выпал жизненный выигрыш - моя Лида».
Лидия Николаевна в течение 10 лет уговаривала супруга создать группу «Лесоповал». Этот коллектив до сих пор пользуется невероятной популярностью. Михаил Танич писал для них свои песни и практически в каждой – его собственная боль и его опыт. Впрочем, Лидия Николаевна в детстве тоже несколько лет подряд общалась с заключенными, которых свозили фактически умирать в Дом инвалидов. Она жила напротив и ей было любопытно, что это за люди. Так и бегала она в этот дом с 4 до 13 лет.
Не налюбились…
Михаил Танич и Лидия Козлова.
Михаил Исаевич долго и тяжело болел. Онкология прогрессировала, съедала постепенно его изнутри. Но он никогда не капризничал и не жаловался. А она верила, что вместе они победят все болезни, они смогут. До самого последнего мгновения верила. Незадолго до его кончины они обвенчались. Михаил Танич ушел 17 апреля 2008 года, шепнув на прощанье, что они так и не налюбились...
Он оставил ей в наследство «Лесоповал», художественным руководителем которого она теперь является. И строки, полные любви, найденные ею уже после его ухода:
Кто бы знал, как ты прекрасна поутру,
как тебе твой макияж не ко двору,
как восходят надо мною всякий раз
оба солнышка твоих зеленых глаз.
Кто бы знал да кто бы видел? Да любой.
Он бы должен просыпаться бы с тобой.
Кто бы знал, как ты прекрасна - ты сама.
Ну а я б сошел от ревности с ума...
Михаил Танич - Золотой диск - концерт в Театре Эстрады 1993г
«После смерти Танича Игорь Николаев оформил на меня апартаменты в Майами» - вдова поэта делится воспоминаниями.
«После смерти Танича Игорь Николаев оформил на меня апартаменты в Майами» — вдова поэта делится воспоминаниями о муже.
Лидия Козлова-Танич.
Лилия Шарловская
Каждый выбирает по себе: женщину, религию, дорогу, стих…" Наверное, Танич никогда не стал бы Таничем, если бы в страшные послевоенные годы на строительстве Сталинградской ГРЭС не встретил юную студентку техникума Лиду Козлову. Она — сама талантливый поэт, автор одного из самых известных хитов «Айсберг», посвятила жизнь мужу. Была его музой и вдохновительницей, верной подругой и соратницей. С первого дня знакомства Лида поняла, что судьба свела ее с гением.
Лидия Козлова-Танич: «А вы знаете, что Танича первый раз я увидела во сне? Когда поступила в строительный техникум в Сталинграде, жить мне было решительно негде. Некоторое время я ночевала в общежитии на одной кровати с другой девочкой, а потом решила снять койку в городе. Нашла бабку, страшную, как баба-яга, лицо у нее было сморщенное и всегда злое. За десять рублей она пустила меня пожить на старом диване в подвале. Стипендия у меня была восемнадцать рублей. А потом оказалось, что у бабки доброе сердце, и меня она по-своему любила. Спросила однажды: «Хочешь суженого увидеть?» А я тогда не целовалась даже, дикая была до ужаса. Но кто ж не хочет увидеть суженого? Бабка говорит: сложи из спичек колодец и ложись спать. И вот ночью мне приснилась вся моя жизнь, которая, надеюсь, еще не кончилась, и человек с лицом Танича, про которого только и подумала тогда: «А ничего, красивый!»
Как же произошла историческая встреча?
Лидия:
«Я заканчивала техникум, и меня по распределению направили в Москву. Я очень хорошо училась. И я — вот что в башке моей было легкомысленной — заявила, что хочу остаться и работать на Сталинградской ГРЭС. Приехала на стройку, поселили меня в общежитии. Наступило седьмое ноября, в нашей комнате решили собраться молодежной компанией. В складчину, как тогда говорили. И вот я мою полы, дверь открывается, и входят два парня и две девушки красоты необыкновенной. Я даже актрис таких никогда не видела! А один из мужчин — с лицом того самого моего суженого из сна. Я возьми и ляпни: «Ой, я вас знаю!» Он удивился, а я забилась в дальний угол во время вечеринки, переживала: как бы не подумал, что я к нему пристаю… В разгар вечера ребята попросили: «Лида, спой!» Иногда я пела, подыгрывая себе на гитаре, сочиняла музыку, стихи. Взяла гитару, объявляю: «Я вот недавно песенку написала, а стихи в газете прочитала, их написал какой-то Танич». И тогда этот, суженый, который весь вечер глаз с меня не сводил, наклонился и шепнул мне на ухо: «А Танич-то — это я!»
Просто невероятная, мистическая история! Вы, наверное, верите в чудеса, Лидия Николаевна?
Лидия:
«Верю. Потому что в моей жизни чудес было много. Да и сама жизнь не чудо разве? Мы выжили в той страшной войне… Когда началось наступление, мы с родителями отправились из Саратова в эвакуацию, но немец шел быстрее, чем мы ехали. Застряли в глухой деревне на Волге. Голод был страшный. Мне было десять лет, я слышала слово „конфета“ и не представляла даже, что это такое… Однажды родители отправили меня за хлебом, его раздавали в деревенской чайной. Я зажала карточку в руке и шла по снегу по темной деревне. Захожу — там дым коромыслом, народу много, а на стене висит картина — огромная, во всю стену. На ней изображен эпизод из лермонтовского Печорина: герой скачет на коне, через седло у него переброшена Бэла, а за ними гонятся чеченцы. Я просто обмерла возле такой красоты. Смотрю и от волнения тру в руке карточки, тру… Когда опомнилась, от карточек ничего не осталось — труха одна. Как идти домой после этого? Там семья голодная сидит и ждет меня с хлебом… Весь день бродила по поселку, даже в колодец заглядывала, броситься хотела. Пришла домой все-таки, призналась. Родители даже слова не сказали. А утром объявление по радио: карточки отменены. Разве это не чудо?»
Михаил Исаевич в интервью рассказывал, что вас ему тоже нагадала цыганка. Это правда?
Лидия:
«Он мне так говорил. Шел как-то по базару, навстречу цыганка: „Дай погадаю!“ Он шутки ради протянул ладонь. А она ему и говорит: „Жену твою будут звать Лидой!“ На тот момент, как рассказывал Танич, у него даже знакомой с таким именем не было. Отца Танича расстреляли в 1938 году, он занимал важный пост в руководстве города Таганрога. Мать тоже посадили. Мишу забрал дед. Устроил его в железнодорожный техникум. Там, кстати, Танич женился первый раз. Девушка по имени Ирина его пирожками угощала, а он вечно голодный был… Так и стали жить вместе. Сын у них родился. Ребенок военного времени, слабого здоровья всегда был. Он и ушел из жизни раньше Танича. Часто у нас бывал, Михаил Исаевич общался с ним всегда… Железнодорожникам давали бронь, но Танич сам попросился в армию. И служил всю войну. И дошел до Германии. Потом уж в институте в Ростове его спросили однокурсники: „Миш, а как там живут немцы в Германии?“ Он простодушно так сказал: „Дороги там хорошие, автобаны. Мы по ним летели на „Студебеккерах“, как на самолетах“. И этого было достаточно, чтобы по доносу его арестовали и дали шесть лет лагерей».
Вам не страшно было выходить замуж за человека с такой биографией?
Лидия:
«Я была влюблена и об этом не думала даже! С Ирой он уже к этому моменту развелся. Когда Миша был в лагерях, она прислала ему письмо с просьбой о разводе. Он, конечно, не возражал… Да и после первой нашей встречи он надолго пропал: не хотел портить мне судьбу. Уволился со стройки и попросился работать в районную газету — это через Волгу в другой город. Но долго не выдержал, стал мне писать. Каждый день. И однажды написал: приезжай. Я тут же уволилась, все бросила и поехала. Вернее, пошла: через Волгу был пешеходный мост длиной два километра, у которого вместо поручней — канаты. Как я шла под дождем и ветром по нему? Вот ведь любовь вела!»
И как началась ваша семейная жизнь?
Лидия:
«Весело! И очень голодно. Нас пустила пожить семья рыбака. Отвели нам летнюю кухню. Там и стали жить, дочка наша старшая там родилась — Инга. Смешно — после первой нашей брачной ночи Танич говорит: „Если ты прямо сейчас не забеременела, значит, ты меня не любишь!“ У меня сердце в пятки ушло — откуда я знаю, забеременела я или нет? Слава богу, все сложилось хорошо. Так он снова условие ставит: „Если родится парень, уйду из дома!“ И когда Инга родилась, я лежу в роддоме, плачу. Сестры хлопочут, думают, горе у меня какое. А я от счастья плачу!»
Кто выбрал дочери редкое имя?
Лидия:
«Танич, конечно. Он же всю жизнь был спортсменом, любил физкультуру и всегда ценил спорт. Тогда имя конькобежки Инги Артамоновой гремело на всю страну».
Он продолжал писать стихи?
Лидия:
«Конечно. Я, когда беременная ходила, каждый день доставала его листочки и читала новые стихи. Я сразу поняла, какого уровня это талант. И начала его потихонечку пилить: Миша, отправь стихи в Москву, отправь! Он поначалу отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Но, знаете, капля камень точит. Он отправил стихи в «Литературную газету» и получил ответ за подписью Булата Окуджавы: «Михаил, вы очень талантливы, вам надо переезжать в Москву». Но Булат не знал, что Мише после лагерей нельзя было приближаться к столице ближе чем на сто километров. Но и тут я начала давить на него: давай хотя бы поближе переберемся, куда-нибудь в Московскую область. В результате разных обменов мы оказались в Орехове-Зуеве в подвальной типа казармы квартирке. Там было так сыро и бегало так много крыс, что мы в туалет ходили с метлой — их отгонять. У Танича открылся лагерный еще туберкулез, у него ноги гноились так, что я повязки меняла каждый час, а на ночь под простынь подкладывала резиновые пеленки…
У Инги тоже начался туберкулез. Тут еще одна дочка родилась… Денег было мало. Танич писал стихи, их печатали, но получал он за это копейки. Платили за стих тридцать рублей. Больше одного в газету не ставили. Ну как могла семья прожить на эти деньги? Но к нему уже стали приезжать другие писатели, поэты из Москвы. Талант Танича заметили. И однажды Володя Войнович, он тогда на радио работал, видя, как мы бедствуем, сказал: напиши песню — за нее больше платят. Шестьдесят рублей или даже девяносто, если песня хорошая.
Танич написал стихи, пошел в редакцию молодежной газеты. Ему отказали. Ну, как можно написать про тогдашнего министра обороны «водят девки хоровод, речка лунная течет. Вы, товарищ Малиновский, их возьмите на учет»? Он, расстроенный, идет по коридору и встречает человека огромного роста. Тоже грустного. То да се, разговорились. Танич признался, что ему зарубили стихи. Собеседник попросил их почитать. Спросил: а можно я попробую к ним музыку подобрать. Так появилась песня «Текстильный городок», музыку написал Ян Френкель, тот самый высокий человек. Эта песня потом прозвучала в программе «Доброе утро».
И Танич проснулся знаменитым?
Лидия:
«Да кто же знает авторов слов песен, да еще в лицо? Он рассказывал, как однажды пошел на Курском вокзале деньги поменять в ларьке, а оттуда „Городок“ на полной мощности звучит. Танич обалдел — только два дня назад песня впервые прозвучала по радио! Его гордость распирает, он продавщице и говорит: „Эту песню я написал“. Та посмотрела на него презрительно: „Да брось ты! Мордой не вышел, чтобы такие песни писать!“ Вот так, смеялся потом муж, меня впервые ударила слава».
И вы стали богатыми людьми?
Лидия:
«Вы не знали Михаила Исаевича! Знаете, что он купил на свой первый приличный гонорар? Через два года после успеха «Текстильного городка» муж получил авторские деньги — двести рублей. Радостный ехал домой, но по дороге в комиссионном встретил приемник деревянный такой, огромный. Телефункен. Он его купил и приволок домой. Мы его поставили на единственную тумбочку и слушали до утра.
Даже когда Танич стал известным поэтом, и композиторы выстраивались в очереди за его стихами, он не стал богачом: Миша любил принимать большие компании, был хлебосолен. Наголодавшись и настрадавшись в детстве, этот человек готов каждому помогать и в первую очередь, конечно, накормить и напоить".
Как вы думаете, почему его песни так принимали люди?
Лидия:
«Это особый дар поэта — писать так, чтобы к каждой душе протоптать дорожку. После успеха „Текстильного городка“ Танича и Френкеля отправили на Сахалин по линии ЦК комсомола — писать гимн про остров. И Танич все равно написал простую душевную песню „Ну что тебе сказать про Сахалин?“. Начальство было недовольно, а вот народ принял, и до сих пор на Сахалине считают ее гимном».
А «Айсберг», знаменитый хит Аллы Пугачевой?
Лидия:
«С ним было еще проще. У нас дома часто бывал молодой и никому еще не известный композитор Игорь Николаев. Танич не особо любил работать со знаменитостями. Считал, что они уже всего достигли, у них все есть. А вот молодежь принимал, помогал и писал для них с удовольствием. Так однажды в нашем доме появились Игорь Николаев и Саша Малинин. Малинину Танич сразу сказал: „Тебе не попсу, а романсы петь надо“. Малинин прислушался — и поет романсы до сих пор. Игоря Николаева Танич ценил особенно, сразу увидел в нем большой талант. Посоветовал: у тебя нет ни одной песни, попробуй сначала с Лидой написать что-нибудь. И мы сделали с Игорем песню для Людмилы Гурченко, потом еще одну — для Эдиты Пьехи. Однажды Игорь пришел к нам, голодный, как всегда. Я налила ему борща и села рядом. Во время обеда Игорь попросил у меня что-нибудь из новенького. Я показала ему „Айсберг“. Он почитал, выпил рюмку коньяка и сел к роялю. Через двадцать минут была готова песня».
Лилия Шарловская
Исполнители платят вам за песни?
Лидия:
«Никогда не платили. Мы с Мишей всю жизнь прожили на отчисления с авторских гонораров. Танич уже болен был, когда у него купили первые стихи. Александр Иратов для нового альбома Алены Апиной выкупил целый цикл, начиная с песни «Узелки», кажется, по двести долларов за песню. Потом еще покупали, но это продолжалось недолго — Танич умер.
Игорь Николаев, к тому времени очень известный композитор и исполнитель, решил сделать мне подарок — оформил на мое имя апартаменты в Майами. Но я отказалась: зачем мне это одной? Игорь вообще очень мне помог: когда не стало Танича, он просто был рядом и этим буквально спасал меня. И Иосиф Кобзон звонил утром и вечером, добился места на Ваганьковском кладбище для Миши…"
После ухода Михаила Исаевича вы заменили его на месте художественного руководителя группы «Лесоповал». Это было новое для вас дело?
Лидия:
«Помилуйте, какое новое! С того дня, когда Танич написал свое первое стихотворение для „Лесоповала“, и до сегодняшнего дня я постоянно нахожусь в орбите всех проблем группы. Миша вовсе не собирался создавать группу. Более того, он не хотел в своих стихах касаться лагерной темы. Но есть такое слово в древнерусском языке „донжить“. Смысл его передает современное слово „приставать“, так я вот его донжила: кто, как не ты, прошедший лагеря, должен написать об этом? Я привела к нему Сережу Коржукова. Они попробовали написать одну песню, другую — и дело пошло. Однажды Танича пригласили на телевидение. Он тогда уже был очень популярен. Согласился выступить, но с условием: он покажет новую программу и нового исполнителя. Они с Сережей спели семь песен. И взорвали эфир! У меня дома оборвали телефон, звонили со всего Союза: кто этот парень? Потом родилась песня „А белый лебедь на пруду“ — практически гимн „Лесоповала“… Когда Танича не стало, ребята пришли на похороны. И на поминках при всех попросили меня возглавить группу. Так мы уже шесть лет и работаем без Миши».
Лидия Николаевна, а ваши дочери не пошли по стопам отца?
Лидия:
«Инга, старшая, стала художником. Вместе с мужем, тоже художником, они уехали учиться в Голландию и там остались. Двое их сыновей тоже окончили академию живописи, активно выставляются и имеют успех в Европе. У меня уже и правнук есть — шестилетний Миша. Младшая дочь Светлана посвятила свою жизнь сохранению наследия отца. Она работает с архивами, готовит к печати его стихи. И сама пишет — и прозу, и поэзию».
«Лесоповал», песни, дети, что еще оставил вам муж?
Лидия:
«Я никогда в жизни не притрагивалась к его бумагам. У нас был ритуал: он просыпался рано, часов в семь и писал. Я вставала позже, и он нес мне новое стихотворение. И так каждый день! И вот его не стало, я зашла в его кабинет. Все бумаги разложены по папочкам: стихи для «Лесоповала», для издательства. все четко — все указания, куда кому и что. Там были стихи и про меня… «Кто бы знал, как ты прекрасна поутру. Как тебе твой макияж не ко двору. Как восходят надо мною всякий раз оба солнышка твоих зеленых глаз. Кто бы знал, да кто бы видел, да любой. Он бы должен просыпаться бы с тобой. Кто бы знал, как ты прекрасна. Ты сама. Но, а я сошел от ревности с ума…»
Поэт, композитор Михаил Танич.
ФОТО: Агентство «Фото ИТАР-ТАСС»Это в тот вечер она была с гитарой. А вообще 18-летняя Лида незадолго до судьбоносной вечеринки приехала на Волжскую ГРЭС по распределению после окончания техникума. В квартире, куда как в общежитие поселили ее и еще двух девушек, собралась молодежная компания отметить очередную годовщину Октябрьской революции. В разгар праздника Лиду попросили спеть, она взяла гитару и сказала: «Я спою песни на стихи местного поэта Михаила Танича . Я их прочитала в газете и сочинила на них музыку». Когда гитарные аккорды затихли, к ней подсел один из гостей и сказал: «А Танич-то – я»…
Можно подумать, что это – начало душещипательной киношной мелодрамы, в которой героев будут разлучать злодеи и обстоятельства, но в итоге они все равно будут вместе. В реальной жизни все сложилось несколько иначе. Да, было немало трудностей, и злодеев хватало, но эти двое не разлучались никогда. Вместе они прожили долгую и такую красивую жизнь! Как раз об этом – о красоте взаимоотношений и чувств, о красоте внешней и «глубинной», о красоте самой жизни мы поговорили с вдовой Михаила Танича.
- Лидия Николаевна, вы из тех женщин, над которыми время не властно. Это что – порода?
Про породу расскажу одну интересную историю. Примерно в 79-м году мы с Таничем были в Англии. Нас позвали на ужин, можно сказать, в высший свет. И приезжает старик лорд из своего имения в горах. Девяностолетний. Сам за рулем своего роллс-ройса. Начинает пить виски. Вдруг он спрашивает что-то по-английски у хозяина дома, указывая на меня пальцем. Интересуюсь: «Что он говорит?» - «Он спрашивает, кто вы». «Передайте, - говорю, - что я жена советского поэта Танича». Лорд: «Да я не об этом спрашиваю, а из какого вы рода?» – «Я не знаю». «А я знаю», - сказал он так многозначительно, допил бутылку виски, сел за руль и по серпантину уехал назад в свое имение. А я так и осталась в недоумении: что этот старик во мне разглядел, что имел в виду? Но он так уверенно сказал! Я знаю, что мой отец дворянин по происхождению, но это русские корни, не английские. На кого-то я, видимо, просто похожа.
- Муж часто делал вам комплименты?
Что вы! Никогда. Хотя сейчас понимаю, что я нравилась ему во всем. Но Танич мне этого не говорил. Как опытный мужчина он знал: женщину хвалить нельзя, один раз похвалишь, она, как лягушка в сказке, станет надуваться-надуваться и лопнет (смеется) . Поэтому я понятия не имела о своих достоинствах и всю жизнь была в войне со своей внешностью. Вернее, не воевала - просто не принимала себя, считала дурнушкой. В те годы мы смотрели голливудские фильмы, а там такие были красавицы! Да еще их замечательно гримировали. Дина Дурбин, Марлен Дитрих... Мы на них любовались. Считали: это какой-то другой мир, который для нас недоступен.
- А была рядом женщина, на которую вам хотелось походить?
Помню, война, 45-й год. Наша семья эвакуирована в поселок на Волге. Мы тогда жили рядом с лагерем, куда свозили инвалидов (тех, кто остался без рук, без ног и не хотел в таком виде возвращаться к родным) и заключенных-доходяг. И вот туда приезжает медсестра. Полька по национальности. Блондинка - волосы окрашены красным стрептоцидом. У нее улыбчивое лицо, она все время хохочет, и мужчины просто обмирают от этой легкости. И я, семилетняя, тогда сказала себе: вот как надо себя вести! Но, наверное, так и не научилась. Время к легкости не располагало. Женщины тогда постоянно были озабоченные: дети, голод, работа по 12 часов. Ходили в мужских пиджаках и брюках - в одежде мужей, что были на фронте, и в их сапогах.
Я до сих пор очень огорчаюсь, когда читаю: мол, наши женщины были такие некультурные, что из посылок, которые присылали им мужья из Германии, брали нижние рубашки с ришелье и носили их вместо вечерних платьев. Да они надевали это как красоту, потому что в тех рубашках можно было почувствовать себя женщинами! В войну это тоже было важно, нужно. И детей тогда рожали, и столько доброты было, тепла! Хотелось чего-то человеческого, в том числе и красоты. Потому те рубашки и носили. И это действительно было красиво, я помню: вместо кирзовых сапог и мужских штанов, которые она 4 года таскала, женщина надевала эту длинную рубашку – салатную или светло сиреневую, с ришелье поверху – и казалось: ну, богиня! Женщины ведь все красивые. Несмотря ни на что. Мы некрасивы только от несчастья.
- Наверное, с вами согласились бы многие мужчины…
Танич рассказывал: «В последние дни войны к нам в часть привезли картину «Девушка моей мечты». Мы как утром сели смотреть, так до ночи фильм и крутили, снова и снова». Хотя любовь была и на фронте, но все-таки они, молодые ребята 20-25 лет, мечтали о девушках не в шинелях и сапогах, а о таких, как Марика Рекк, актриса, игравшая главную роль. Поэтому солдаты и не могли оторваться. И еще Миша вспоминал: «Как-то мы делили казарму с американскими солдатами и однажды зашли на их территорию, а там - плакаты с красотками! Мы такого и представить не могли. Разглядывали их совершенно ополоумев: откуда такая красота?!» Вот такие они, мужчины. Поэтому хочу сказать: женщины, сколько бы вам ни было лет, оставайтесь женщинами. Если вы улыбаетесь, если вы с надеждой, доверием и радостью смотрите на мужчину, какого бы возраста он ни был – восьмилетний или восьмидесятилетний – он будет вас любить. Не обязательно сексуально, ведь есть и другие формы любви, даже более сильные. Человек не живет, пока не любит.
- Но если женщине Бог не дал внешней красоты, мужчина вряд ли разглядит в ней красоту душевную.
Не соглашусь. Настоящие мужчины разглядят. Потому что они в первую очередь ищут нежность и ласку. Какое у юноши первое представление о женской красоте? Его молодая мама. Когда он встречает в жизни похожую девушку, он влюбляется. Хочу сказать, я видела много женщин с идеальными чертами лица, в чьих глазах не было огня – только снисходительность и уверенность в своей неотразимости. Мужик в такую не влюбится. Захочет переспать, но не влюбится. Ведь у нас все замешано на психике. Самое сильное впечатление мы производим, даже неосознанно, когда мы спокойны, доброжелательны и не пытаемся кого-то завоевать, поразить воображение. Глядя на сегодняшних девушек, я думаю: могли бы поменьше краситься, и одеваться не так, чтобы грудь наружу, и прическу носить не такую, чтоб все с ума сошли... Но хотят – пусть. Хотя это совсем не тот путь.
- Но как правильно выстроить этот путь к любви? Ведь ради нее все.
Задача непростая, и решить ее по силам только человеку с живой чуткой душой. Это как сочинить хит. Поскольку мой муж всю жизнь сочинял хиты, да и мне довелось написать несколько, я знаю: хит – это то, что рождает в нас любовь. И тут многое должно сойтись. Если ты написал замечательную музыку, но слова пусты и сердце твое не трогают, если ты написал хорошие стихи, но музыка написана не от души – песни не получится. Поэтому, чтобы вызвать в ком-то любовь, надо помнить о главных стимулах жизни. Например, о женственности. Как важно ее не утратить! Очень бы хотела пожелать каждой девочке: какая бы ты не уродилась, с узкими губами или с полными, с маленькими глазками или большими, помни, что ты прекрасна. Научись любить себя и через эту любовь дари всем радость. Как цветочек. А мужчину, чтобы завоевать его сердце, тоже достаточно просто любить. Сегодняшние несчастные девочки почему-то этого не понимают. Они хотят счастья, но думают, что оно - в деньгах, что надо что-то урвать у других, ухватить!
- А какой вы были, когда встретили Михаила Исаевича?
Была наивной дурочкой. Еще ни с одним мальчиком не целовалась. И, как мне казалось, ничем не могла бы восхитить мужчину. В моем гардеробе было всего четыре платья, одно из которых – школьная форма. Между тем и в то время девушки одевались, пользовались косметикой. А я не знала, как губы красить. Когда вышла замуж за Танича, Инге, старшей дочке, было уже года два, мы собрались к кому-то в гости. Миша говорит: «Накрась губы». Я: «А чем их красят?» Тогда он купил мне какую-то дешевую помаду. Я накрасила, но мне жутко не понравилось. Это ведь тоже нужно уметь делать. Подруг, которые научили бы, у меня не было, муж тоже – какой советчик? Он только хотел видеть меня красивой. Редкие мужчины в таком деле могут что-то подсказать.
Кстати, о мужчинах. Знаю, что Михаил Исаевич в молодости был очень хорош. Если бы это было не так, влюбились бы?
Думаю, да. Потому что я всегда выше всякой красоты ценила в мужчинах обаяние. Вспоминая разных людей, могу сказать: самым неотразимым был Юра Никулин. Удивительно чуткий, тонкий человек. При этом не красавец. Между прочим, его жена, Таня, по молодости была будь здоров какая красотка! Стройненькая, складненькая… А Юра за собой особо не ухаживал. Цирковые люди ведь выше этого. Поэтому очень быстро старился, у него появились какие-то темные пятна под глазами. Но это замечалось только в момент встречи. Стоило Юре начать говорить – все, он полностью покорял человека своим обаянием, умом, добротой. А это те качества, которые выше красоты. Красота – не самое главное. Ведь и в истории тому много примеров: далеко не самые красивые женщины становились самыми любимыми. Мужчины всегда выбирали тех, которые искренни, обаятельны, не обозлены и не завистливы. Сейчас женщины, к сожалению, очень часто завидуют. А мужчины вдруг стали прижимистые. Видишь такого – и так жалко становится! Думаешь: и что тебе помешало стать благородным и щедрым?
- Помните, как Танич признался вам в любви?
Это случилось уже в старости. В молодости он таких слов не говорил. Лишь прожив со мной не одно десятилетие, Миша сказал: «Ты знаешь, какая ты красивая? В тебе есть какая-то удивительная гармония, я бы даже сказал животная. То ли на лисичку ты похожа, то ли на волчицу. И если сделать твои черты более правильным, будет уже не правда. А так в тебе есть правда».
- Группа «Лесоповал», последнее детище Танича, в здравии?
Ребята много гастролируют, выступают. Недавно их приглашали в Одессу. Кажется, это был какой-то корпоративный праздник. И они потом рассказывали: «Поем мы поем, люди забыли все свои гулянки, слушают. Потом нас окружили: «Лесоповал», как же вы хорошо работаете! А мы думали, что после Танича вы уже не те, а вы - молодцы!»» Мы сейчас новый альбом выпускаем. Надо бы его как-то раскручивать, но я не умею.
- Знаю, Михаил Исаевич часто передает вам «приветы». Последний был каким?
Миша продолжает мне сниться, но уже не так часто. Как правило, это сны-воспоминания. Но иногда бывает и так: вдруг он приходит и четко, ясно говорит что-то важное. Такое случается, когда я в очередной раз не могу решить какую-то дилемму. Тогда я прошу: «Мишенька, ну приснись мне и дай совет!» Последний раз он мне во сне сказал такие слова, отвечая на мой конкретный вопрос: «Я хочу тебе сказать: ничего не добивайся в жизни, все, что тебе положено, судьба тебе даст сама, просто оставайся человеком». Когда проснулась, стала думать: ну как не рваться? Все бегут, как на стометровке, а тут вдруг – «не рвись». Наверное (смеется) , посмотрел Танич сверху: что-то ты как загнанная лошадь, зачем? – и решил меня приструнить. И я поняла: действительно – зачем? Наверняка он имел в виду не то, что я должна превратиться в Емелю, который на печи лежит. Просто не надо зарываться, хватать лишнего. И тогда, все что надо, придет.